15-16 марта 1993 года Вооруженными силами Абхазии была предпринята попытка освободить столицу республики – Сухум от войск Госсовета Грузии.
В мартовской операции погибло 222 бойца абхазской армии, 23 пропали без вести.
Автандил Сурманидзе, замглавы Администрации г. Сухум: «28 лет назад была предпринята самая неудачная наступательная операция за всю войну. Очень много молодых ребят погибло 15-16 марта 1993 года, в основном в возрасте от 18 до 37 лет. Очень печальная и трагическая дата для нашей страны. Я был в Эшерском направлении, участвовал в мартовских событиях. Сегодня у нас хорошая погода, в те дни, я помню, шел снег, был мороз, ветер, погода тоже была не на нашей стороне. Очень много наших друзей погибло в этот день. Ничего не должно быть забыто и будущие поколения должны помнить этот трагичный день в истории».
Темур Зантария, главный специалист по надзору за строительством отдела градостроительного регулирования и архитектуры Администрации г. Сухум, воевал в составе отдельного мотострелкового батальона, которым командовал Славик Анкваб: «15-16 марта я лежал в госпитале в Гудауте, 10 февраля был ранен. Честно скажу, у всех на глазах были слезы, мы все знали, что впереди ожидало наших ребят. Я лежал в палате и мне стыдно было голову высунуть. Я считал, что предал своих братьев и друзей, потому что в это время отлеживаюсь в госпитале. Меня удивляло другое, мои ровесники ребята в новеньких формах, стояли у больницы внизу во дворе, «болельщики», которые ждали, кого привезут - раненого или убитого. Я на них смотрел и мне за них было стыдно. Они не находились там, где должны были.
Здесь, в парке Славы, похоронена погибшая 15-16 марта Ира Гоцеридзе. Она попала к нам в батальон случайно, когда в январе наш батальон стоял в Гумисте, ребята гагринские привели ее, сказали, соседка, вместе живем. Я грех имею - фамилия Гоцеридзе вызвала опасение, и я сказал, чтобы в следующую смену ее здесь не было. Середина войны, приходит девушка с грузинской фамилией. Тогда шпиономания у нас была, много фактов было, когда с позиций знаки какие-то передавались. Потом она попала в мартовское наступление. И эта девочка проявила себя геройски. Часть нашего батальона находилась у знаменитого «зеленого дома». Армянский дом построен капитально, стена в полный блок поднята 40 сантиметров, первый и второй этаж были залиты монолитным железобетоном. Он спас многие жизни наших ребят во время войны. Глубокий подвал там был и в нем собрала всех раненых Ира. Ира Гоцеридзе успевала и перевязки делать, и когда нужно было, выходила на позиции с ребятами и отстреливалась. Ребята гнали ее, говорили, если с тобой что-нибудь случится, кто раненым помощь окажет.
Другой был однополчанин, фамилию и имя не буду называть. Испугался, постоянно сидел в подвале. Ребята его стыдили, выйди, смени бойцов, дай им передохнуть. Бедный он, на ступеньки поднимался и дальше не мог пересилить себя, и возвращался. Его убила шальная пуля на нашей стороне уже, когда наши с боем вырывались на берегу Гумисты, в затылок попала пуля. Однополчане его вытащили на берег, чтобы вода его не унесла. Честно говоря, первое время я его осуждал. А теперь понимаю, человек что мог, сделал. Он пересилил свой страх, перешел речку. Все ребята, которые участвовали в мартовском наступлении делали все, что должны были делать. Вечная память героям, я их никогда не забуду. Все мои друзья».
Мирон Хагба, главный специалист по строительству и архитектуре отдела градостроительного регулирования и архитектуры Администрации города Сухума: «Сегодня приходим в парк Славы почтить память погибших в мартовском наступлении. Вспоминаю, после войны был свидетелем, когда вскрывали место массового захоронения бойцов выше сухумского морга, под кипарисами. Я видел, как женщины приходили на опознание, и говорили, вот я ему эту майку одела. Было очень тяжело. Конечно, это большая трагедия. Местом для перезахоронения в итоге выбрали парк в центре Сухума. Сперва родители, общественность, выкопали могилу в парке перед гостиницей «Тбилиси», где памятник поэту Иуа Когониа стоял. Другие предложили парк Курченко. Но эти места не подходили. Я тогда был главным архитектором Сухума, и предложил место в центре столицы, так как этот парк не был привязан к чьему-либо имени. Главой Администрации был Нодар Хашба, в правительстве были Сергей Багапш, Леонид Лакербая. Обсудили мы все вместе и приняли решение захоронить бойцов в этом парке. Позже провели конкурс, и поставили памятник. Я считаю, что он вписан в архитектуру города.
Во время войны был в составе пушечного расчета СД-44, которым командовал Герой Абхазии Баранов. Есть артиллерия, которая работает с закрытой позиции, а мы с открытой позиции. Прямой наводкой на передовой всю войну отвоевали на Эшерских постах. Работали во всех атаках – на Шрому, на Ахалшени, на Каманы. Из двенадцати человек состоял наш расчет, достаточно проявил себя. Кстати, впервые в Абхазской армии пушечный расчет наградили медалью «За отвагу». Все наши ребята, я на 18 лет был старше них, горды этим. Даур Кобахия, Михаил Логуа, Мирон Малия, Алхас Квициния, Тимур Эшба, Саид Таркил, и другие, запамятовал имена…
Вспоминаю Бориса Инапшба. Думали, захоронен дома, а оказалось, что здесь в парке Славы. При эксгумации определили. Погиб в мартовском наступлении, был патриот, близкий мне человек. Он интересный человек был, играл в театре. Мзии Бейя супруг. Я слышал рассказы его друзей. По жизни был болезненный, часто болел гриппом, а во время войны не отступил перед опасностью, до мартовского наступления был на передовой. Во всех операциях и атаках участвовал, не уходил с позиции, все время был в Эшере».
